Дорога, дорога, ты помнишь так много…

Курьезные истории, записанные со слов рассказчика

Кто из нас не отправлялся в путь, в длительный и не очень, и кто не встречал попутчиков, с которыми откровенничал неожиданно для себя, наверное, чтобы скоротать время в поездке. Такому случайному собеседнику порой доверяешь тайны и рассказываешь больше, чем давнему другу. Этот феномен не разгадан, но часто попутчики к концу дорожного путешествия становятся близкими людьми, а расставание в конечном пункте назначения вызывает сожаление и на глаза наворачиваются слезы. Одним словом, дорога – это волшебное и удивительное пространство, которое преподносит путнику много интересных встреч и занятных историй. О некоторых из них я и хочу поведать.

С ЛЕГКИМ ЖАРОМ!

Я летел из Москвы в Актау, но наш аэропорт не принимал из-за порывистого бокового ветра. Пассажиры скучали в зале ожидания по аналогии с песней Высоцкого «Опять задержка рейса до восьми, и граждане покорно засыпают». Меня тоже стала окутывать дрема, которую прервал разговор двух мужчин за спиной. Оглянувшись украдкой, я увидел пожилых собеседников респектабельного и солидного вида. Говорили они оживленно, и я стал невольным слушателем, особенно когда один из них произнес фразу о том, что в дороге иногда случаются приключения, больше подходящие персонажам Жюля Верна. Вот, мол, и с ним произошло нечто подобное. И сюжет знакомый, только описал его не Жюль Верн, а наш соотечественник Эльдар Рязанов – мастер комедии.

Случилось это в пору юности рассказчика, ныне убеленного сединами. Окончив школу в родном Шевченко, он поступил в учебное заведение в Чимкенте. Третий курс был позади, и студент беззаботно отдыхал дома, у родителей, купался в море, встречался с друзьями, ходил на танцы и в кино. Но приближалась осень, нужно было собираться на дальнейшую учебу. Последний вечер он провел с любимой девушкой: гуляли допоздна по скверам города и по берегу моря. Счастливые часов не наблюдают – ночь ушла на запад, скрывшись за морской гладью, а на востоке загоралась заря. Сердечно попрощавшись, влюбленные с трудом расстались.

Молодой человек поспешил в аэропорт – самолет ждать не будет.

В салоне он выбрал место у окна, чтобы наблюдать за облаками и миниатюрным ландшафтом под крылом воздушного судна. Но не тут-то было: бессонная ночь и убаюкивающий звук турбин моментально усыпили нашего героя. Проснулся он от толчка - самолет приземлился. Сидящий рядом аксакал засуетился, направляясь к выходу. «Чимкент?» - спросил заспанный сосед. Старик затряс седой бородой: «Шымкент, Шымкент». Взяв с полки портфель, нетвердой походкой студент двинулся к трапу. Сонный, жмурясь от яркого солнца, он пересек привокзальную площадь и плюхнулся на сидение первого попавшегося такси. «Улица Комсомольская, № 253», - услышал водитель от вновь засыпающего пассажира.

Таксист тормошил рядом сидящего за плечо: «Проснись, приехали». Тот раскрыл глаза, притом шире обычного, потому что вместо высотного студенческого общежития увидел одноэтажные дома частного сектора. Началось возмущение: «Куда мы приехали? Я же просил отвезти на Комсомольскую, 253!» «Это здесь, вот нужный дом!» - парировал водитель. Страсти накалялись, возгласы типа «карту купи, лапоть!» и «адрес не можешь запомнить, тупица!» были самыми безобидными. Голубь мира явился к спорщикам в образе пожилой тетки, спешащей по своим делам. На вопрос приезжего «Это, правда, такая-то улица?» женщина саркастически произнесла: «У нас в Кызылорде одна улица Космонавтов!» На студента как будто вылили ведро кипятка. «Откуда здесь взялась Кызылорда?» - завопил он, а на лицах его оппонентов отразился встречный вопрос – откуда взялся ты на нашу голову? Затем они рассмеялись над обескураженным недотепой, и таксист, сменив гнев на милость, предложил быстрее вернуться в аэропорт.

По пути пришла единственно верная разгадка, что самолет был транзитный и сонный пассажир сошел с него раньше положенного. Еще и старик сбил его с толку. Плохо понимавший по-русски, он тоже, наверное, летел в Чимкент, о чем живо и сообщил попутчику.

Самолет, к сожалению, улетел. Стоит ли описывать все злоключения неудачливого путешественника, пока сотрудники воздушной гавани пытались отправить его к месту назначения. Оставшуюся часть пути добираться пришлось грузовым бортом. Трясясь от холода среди ящиков с оборудованием, горемыка был рад и этому транспорту. Сон как рукой сняло. Разве заснешь, цокая зубами и вспоминая, куда завела его ирония судьбы? Холод обернулся жаром и простудой. Зато он зарубил на носу, притом на всю жизнь, что в дороге нужно вести себя более ответственно.

- С тех пор, - заканчивал рассказчик свою историю, - у меня некое предубеждение к воздушному транспорту. Во время полета сразу вспоминаю, что по глупости и невнимательности я попал в нелепую ситуацию, и хорошо, что она вместо комичной не стала драматичной.

ВЕРХНИЙ СЛАЛОМ

«Вы с опаской относитесь к воздушным путешествиям, - вступил в разговор другой собеседник, - а у меня такое же отношение к водным средствам передвижения. И его подоплека осталась в моей памяти навсегда. А дело было так.

Моя старшая сестра в 70-е годы уехала по примеру многих строить БАМ, вышла замуж за местного парня, да так и осталась в тех краях. Разлука с ней затянулась – сначала она отправилась на стройку века, потом я ушел в армию. И вот, соскучившись, сестра пригласила меня проведать их с мужем на новом месте. Мой срок службы подошел к концу, и я, конечно, обрадовался возможности повидаться с родственниками, а заодно съездить в Сибирь, где никогда не бывал. Надо ли говорить, как мне были рады - не знали куда посадить и чем угостить. Мне же была в диковинку необычная сибирская природа, ее буйство красок и величие пейзажей.

В один из погожих дней муж сестры стал собираться на покос: созрел травостой, и нужно было заготавливать сено для домашней скотины на суровую и долгую зиму. Я напросился помогать. Зять обрадовался добровольному помощнику, так как покос находился далеко от поселка, и вдвоем мы бы управились, само собой, быстрее. Елани с разнотравьем располагались вдоль реки, передвигались по которой, естественно, на лодке.

Ранним утром мы с зятем отчалили на моторке, взяв косы, вилы, грабли, веревки и харчей побольше. Ружьишко прихватили на всякий случай – вдруг какую дичь подстрелим. Удобно расположившись в лодке, я погрузился в созерцание северных красот: выступающих из воды гранитных пальцев, живописных сопок, за которые цеплялись облака, таежного леса, который сплошной стеной возвышался по берегам. Взоры то и дело приковывала к себе полноводная река, согласно карте называемая небольшим притоком Лены, но на самом деле в ее русле уместился бы не один тихий Дон или игривый Дунай. Ближе к берегу ощущалось мощное течение, катящее по дну во время паводка огромные валуны. Обозревая местный ландшафт, я вдруг заметил корягу, дрейфующую впереди нас, и обратил внимание зятя на этот пень. Тот пригляделся и радостно воскликнул: - Да это не коряга, а лось реку переплывает!

Хлопнув в ладоши, он заверил меня, что мясом семья теперь обеспечена на всю зиму. Нам, дескать, крупно повезло: лось оказался в нужном месте в нужный час. Зять скомандовал сесть за руль и подвести лодку поближе к животному, а он накинет веревочную петлю на его ветвистые рога. Сказано – сделано, особого труда не составило превратить зверя в буксир, промахнуться мимо массивной короны на его голове было невозможно. Мы заглушили мотор и полностью доверились дармовой тягловой силе.

- Стрелять его пока не будем, а то зверюга утащит нас с собой на дно. Когда доставит на берег, тогда и порешим, - так думали мы, наивные.

Лось греб изо всех сил, раздувая ноздри и стараясь оторваться от зацепившегося за него балласта. При этом животное все время держало курс на распадок между сопками. Наверное, этот маршрут хорошо был ему знаком и он не раз использовался. Как объяснил мой попутчик, в глубине тайги есть лизунцы – выходы соли на поверхность, и звери часто слизывают соленые кристаллы, от этого и такое название.

Развязка события приближалась. Зять встал на носу лодки с косой наперевес, чтобы, не тратя патроны, прикончить лося острым лезвием. В мои обязанности входило быстро выскочить из лодки и зачалить ее веревкой за близлежащий валун. Со стороны это, скорее всего, выглядело, как в мифическом или библейском сюжете. Тут было все: и челн, пересекающий Стикс – реку смерти, и сама Смерть с косой в руках, и грешная душа, стоящая позади злодейки. Так было ровно до той минуты, пока лось не коснулся дна у берега, когда мы ощутили всю силу этого зверя. Его рывок был настолько мощным и резким, что от неожиданности мы грохнулись плашмя в лодку. Коса в руках зятя описала кульбит и упала в воду, ружье, которое я также выронил, к счастью, не выстрелило, а, совершив пике в воздухе, свалилось в лодку.

Дальнейшее напоминало гротесковый калейдоскоп: моторка, движимая нашей бывшей жертвой ввысь, неслась и подпрыгивала на камнях, совершая экстремальные повороты, огибая крутыми дугами кусты и деревья, к распадку – ущелью между сопками. Мы кувыркались и катались на дне, как кегли, подскакивали на ухабах и ускорялись на отрезках, не имеющих препятствий. Мы видели стремглав проносящиеся мимо стволы елей и сосен, каменистые глыбы мелькали с обеих сторон, сучья, обломанные ветки и шишки сыпались нам на головы, как из рога изобилия. Сознание сверлила только одна мысль – когда же закончится этот верхний слалом, где финишная черта? Наступит ли конец сумбурному, хаотичному движению на страшной скорости? И он наступил! Раздался громкий хлопок, похожий одновременно и на звук вылетевшей пробки из бутылки с шампанским, и на треск лопнувшей струны контрабаса. В звенящей тишине слышался удаляющийся стук копыт наших съестных припасов с запутавшейся в рогах веревкой. Как мы обрадовались и молились лишь о том, чтобы потенциальная добыча не вернулась и не поквиталась с «охотниками».

Украшенные синяками и ссадинами, мы, пошатываясь, выбрались из-под обломков разбитой лодки и долго думали – что же теперь делать. Наше плавсредство пришло в негодность, сами мы хромали и еле двигали конечностями. Насилу, кряхтя и охая, мы кое-как спустились вниз по просеке, которую для нас расчистил лось, взбираясь на тропу между сопками. По пути собрали пожитки и инвентарь, которые вылетели из лодки во время ее стремительного взлета к вершине. Как мы обустроили свой временный лагерь и прожили в нем несколько суток, прежде чем нас подобрали земляки, возвращающиеся с покоса, на который собирались и мы, - отдельная история. Скажу одно: к девственной природе, к животным и, в частности, к лосям, я стал относиться более осторожно и трепетно, чем раньше. Породнился с природой, так сказать».

Ваш покорный слуга так увлекся рассказами пассажиров, что и сам было открыл рот, чтобы принять участие в беседе. Но неожиданно вторгшийся в ночную возню аэропорта голос из репродуктора возвестил о начале регистрации на наш рейс и вернул нас из мира реминисценций к действительности.

Истории записала Наталья Шляховая