Сегодня мангистауский журналист Тамара Лесовая отмечает 80-летний юбилей

Для нашего города Тамара Константиновна - человек особенный. Её девичья фамилия и журналистский псевдоним — Лесовая — стала известной и уважаемой, превратилась в имя. Номера газет с её статьями передавались из рук в руки, не оставляя читателей равнодушными, вызывали разговоры, споры, обмен мнениями. Да что там говорить – это Лесовая!

От автора. Я познакомилась с журналисткой Тамарой Лесовой сначала заочно, читая её статьи в газете «Огни Мангышлака». Материалы всегда были острыми, злободневными, критическими, в них чётко прослеживалась мысль автора, его кредо. Она вылавливала тему в гуще самой жизни, выхватывала, как крупную рыбину, в буквально смысле «брала за жабры» и показывала читателю во всей красе. Было понятно, что это сильный и талантливый автор.

 Случилось так, что в 1999 году меня пригласили работать в штат областной газеты «Местное время», как она тогда называлась. Конечно, я очень волновалась, как справлюсь с новым для меня делом. У меня не было большого журналистского опыта, и я опасалась показаться беспомощной и смешной. Особенно меня тревожило мнение Тамары Константиновны Лесовой. Я слышала, что своих коллег-журналистов она часто критикует, на утренних планёрках может так поддеть, что мало не покажется. И тут вдруг оказалось, что мне отвели рабочее место в оном кабинете с «великой и ужасной» Тамарой Константиновной. Забегая вперёд, скажу, что три года работы рядом с ней были для меня хорошей школой, и я судьбу за это благодарю. Мы часто с ней разговаривали, так как были из одного поколения, росли, взрослели, жили в одно выпавшее нам непростое время. Хотя трудно сказать, когда оно бывает простым. Сейчас Тамара Константиновна живёт в Санкт-Петербурге, в семье дочери. Мы поговорили с ней по телефону, в результате получилось интервью, которое я буду комментировать и дополнять, вспоминая наше с ней сотрудничество.

— Тамара Константиновна, расскажите, пожалуйста, «откуда есть пошла» эта женщина, человек, журналист Тамара Лесовая? Где Вы родились, кто Ваши родители, где и как прошло Ваше детство?

— Родилась я в городе Запорожье, тогда это была Украинская ССР. Отец работал в строительной организации «Южспецстрой», которая строила ДнепроГЭС, а впоследствии занималась поставкой оборудования и его обслуживанием. Мама была домохозяйкой. Когда началась война, мне было шесть лет. В августе 1941-го года «Южспецстрой» (само предприятие и семьи его работников) был эвакуирован на Урал. Помню, что стояла жара, и в воздухе словно застыло невыносимое напряжение. На железнодорожной станции возле огромного состава у вагонов-теплушек толпились люди, и народ все прибывал — женщины с детьми, старики. Сундуки, узлы, кастрюли. Крики, ругань, плач. Отпечаталась в памяти первая ночь в вагоне-теплушке. Нас разбудил грохот взрывов. Весь густонаселенный вагон наш с двухэтажными нарами вмиг проснулся. Открыли настежь широкую дверь. И увидели, как на горизонте в полнеба поднимается красное зарево пожара. Это наши взрывали гидроэлектростанцию, вернее, то, что не успели эвакуировать. Люди не могли сдержать слёз.

Эвакуировались мы в Челябинск, там я и пошла в первый класс. Нас поселили в загородном поселке, рядом с Челябинской ГРЭС. Здесь люди разбивали огороды, сажали картошку, капусту. Это спасало от голода. Там я научилась работать на огороде по полной программе — вскапывать землю, сажать картошку, окучивать её, выпалывать сорняки, помню, как радовалась первым стрелкам зелёного лука. После эвакуации, в 1947, году мы вернулись в Запорожье. Приехали к пепелищу. К сожалению, семья наша распалась. Родители не выдержали испытания трудностями, которые выпали на послевоенное время. Отец уехал к себе на родину, в Херсонскую область. Мама – к себе, в Курск. А я жила то у матери, то у отца. Там, в селе Новотроицкое, я выучилась говорить и читать-писать по-украински, поскольку преподавание в школе велось на украинском языке.

После окончания школы в 1953 году поступила учиться в гидрометеорологический техникум в Херсоне. Стипендия — 150 рублей, на это не прожить, а помогать мне никто не мог. Устроили меня работать на метеостанцию в морском порту. Через две ночи на третью я дежурила на метеостанции. Получала 460 рублей. Богачка! А молоденькой девчонке хотелось приодеться, хорошо выглядеть, на танцы сходить, у нас в техникуме были танцы каждый вечер. Хотелось красивое платьице, а купить его было не на что. И я что-то там выкраивала из этих денег, научилась шить себе одежду. Даже как-то перелицевала пальто, из старого сделала новое. Когда поживёшь у мачехи — всему научишься. Я и корову доила, хату каждую весну глиной обмазывала, белила, огород полола, делала домашнюю колбасу из поросёнка. Я никогда не боялась никакой работы.

Комментарии автора. Познакомившись ближе с Тамарой Константиновной, я поняла, что она трудоголик, и что ей свойственны многие качества перфекционизма, то есть стремления к совершенству. Всё, за что она бралась, должно было быть сделано самым наилучшим образом. На её рабочем столе сиял идеальный порядок — никаких разбросанных бумажек, папок и т.п. Она ничего не забывала. Придя к ней в дом, я увидела тот же порядок — было понятно, что в её доме немыслима немытая посуда, невытертая пыль и крошки на столе. Каждая вещь имела определённое ей место. Её статьи были чётко выстроены, вычищены до последней запятой, написаны хорошим русским языком. Казалось, что и в мыслях у неё такой же порядок, что она точно знает, что такое хорошо, а что - плохо, и ждёт того же от мира, в частности от окружающих. На работе она всегда была строго, со вкусом одета, на праздники приходила в элегантных нарядах, всё в ней соответствовало её образу. Помню, ездили на экскурсию в ущелье Султан-эпе. Как радостно, с каким интересом она смотрела и слушала пояснения экскурсовода, как в автобусе пела со всеми вместе. Оказалось, что у неё красивый голос и хороший музыкальный слух. А на одном из праздников я увидела, как она пляшет – огонь! Тамара Константиновна – человек, от природы одарённый особой, сильной энергетикой.

— Как сложилась Ваша жизнь после окончания техникума?

— Моя мать тяжело заболела, и я уехала к ней, в Курск, где через год устроилась работать в горком комсомола. А в марте 1955 года по комсомольской путёвке отправилась на целину, в Акмолинскую область в совхоз «Бузулукский». Встретили нас там прекрасно. Жили мы в удобных сборных щитовых домах. Работала я на тракторе сначала прицепщицей, потом трактористкой. В совхозе был единственный магазин, который вдруг закрыли, что-то там случилось после ревизии. Но магазин нужен людям, и активных комсомольцев поставили работать в магазин, в столовую. Образовался такой боевой комсомольский отряд, и меня как активную комсомолку туда взяли.

— Что послужило толчком, отправной точкой к выбору профессии журналиста?

— Помню, жарким летом, в выходной день в селе загорелся щитовой дом. Мы в это время купались в речке, и, увидев пожар, помчались его тушить. Люди со всего села кинулись спасать дом, пытались потушить огонь. На следующий день я написала свою первую заметку и послала её в районную газету «Знамя труда». Резонанс был на весь район, провели расследование – оказалось, это был поджог. Вот с тех пор я и стала писать заметки в эту районную газету. Видимо, у меня это неплохо получалось, и меня вскоре пригласили в райцентр Есиль. Там мне посоветовали поступить в Московский государственный университет. И я поступила заочно на факультет журналистики в МГУ. Оказалось, что с журналистикой у меня всё далится. В результате я стала собкором по трем районам областной (а затем и краевой) газеты «Целинный край». Тогда в эту газету, а также в газету «Молодой целинник» приехало немало москвичей. Редактором у нас был правдист Объедков, человек очень строгих (в профессиональном смысле) правил. Эти годы жизни вспоминаю с особой теплотой. Они явились для меня настоящей школой и жизни, и работы. А сколько интересных людей приезжало тогда на целину! Даже и не знаю, то ли я выбрала эту профессию, то ли она меня. Я вот что думаю по этому поводу. Я с детства очень любила читать. Рано взялась за серьезную художественную литературу. Детство у меня было нелегкое, лишенное какой-то заботы, ласки родителей. Да и время было такое. Поэтому литература заменяла мне многое в этом смысле. Я чувствовала слово, канву того или иного текста, его второй план, научилась анализировать прочитанное. Это была моя вторая жизнь. Так что журналистика стала логическим фактором в выборе профессии.

— С какого времени Вы начинаете отсчёт своей работы в качестве журналиста?

В журналистике я с 17 июля 1957 года. Так получилось, что начала работать в сельскохозяйственном регионе. И потом много писала о людях, работающих в сельском хозяйстве, об их проблемах, заботах. В Целинограде (бывший Акмолинск, а теперь Астана) меня пригласили работать в сельскохозяйственную редакцию областного телевидения. Там я вела передачи «Добрый вечер, село». В 1964 году мы с семьёй уехали в Иркутск, где я тоже работала на телевидении. Это было прекрасное время - пора новых познаний, впечатлений: тут и Байкал, и Братск, который тогда усиленно строился, алмазная «столица» Мирный. С переездом в Иркутск я перевелась учиться в Иркутский госуниверситет, который и окончила. Мне везло на хороших людей. Они и опекали меня, и учили уму-разуму, особенностям профессии, умению рационально думать, терпели мой крутой порою характер. Наверное, все это компенсировалось тем, что я стремилась помогать людям решать их жизненные проблемы. И мне это удавалось.

— Можете вспомнить самые острые, сильные впечатления того времени?

— Когда мы снимали фильм о добыче алмазов в Мирном, я единственный раз в жизни видела гору необработанных алмазов. Представьте себе огромный стол, покрытый или обитый чем-то вроде чёрного бархата или замши, а на нём насыпная пирамида каких-то совершенно невзрачных, серовато-голубоватых полупрозрачных камешков-стекляшек, которых было не меньше 8-10 килограммов. Нашему режиссёру дали перчатки. Надев их, он погрузил руки в эту гору алмазов и стал картинно пересыпать камни, и это всё снимали. А я стояла, смотрела и удивлялась – подумаешь, алмазы, ничего особенного…

Навсегда в моей памяти останется райцентр Иркутской области Ербогачен, где имеется (по крайней мере, тогда имелась) изба, в которой, по преданию, Шишков начинал писать «Угрюм-реку». Этакий вросший в землю сруб из бревен в большой обхват. Оттуда я привезла настоящие ненецкие унты — сапоги из оленьей шкуры, расшитые бисером и цветными лоскутками. Я носила эту модную по тем временам обувку несколько лет. И еще одна «зарубка» в памяти — сплав на плоту от верховьев реки Лены почти до Тикси. Из Москвы приехала к нам бригада литераторов, среди них был и Евгений Евтушенко. Этот плот по реке тащил буксир. Мы причаливали у деревень и посёлков, литераторы сходили на берег, беседовали с людьми, выступали с лекциями о культуре, читали стихи и сами набирались новых впечатлений. А наша телевизионная группа снимала об этом сюжеты. Красота вокруг неописуемая! Вспоминаю это время, и на сердце становится теплее. Я также была причастна к тому, что началась дискуссия о закрытии Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. По этому поводу я делала несколько материалов и для иркутского, и для московского телевидения.

— Когда Вы приехали в наш город, и какое он произвёл на Вас впечатление?

 В 1970-м году мы вернулись в Казахстан, в Караганду, на родину мужа. Я снова стала работать на телевидении. А в 1975-м году тогдашний заместитель редактора газеты «Огни Мангышлака», Николай Забирко, уговорил нас переехать на Мангышлак, в город Шевченко. 17 января 1975 года к вечеру мы прилетели в Шевченко из Караганды, добирались на перекладных, с пересадками, в Нукусе самолёт задержали из-за метели, холодно было, мы все шубах. Вышли из самолёта — а тут теплынь. Мы так обрадовались! Забирко нас встретил, отвез в гостиницу «Актау». В вестибюле встретили журналиста газеты Михаила Бриля, он с друзьями выходил из ресторана. Нас познакомили, и он на ладони протянул нам большое, сказочно яркое, красное яблоко. И сразу стало так приятно, так тепло на душе! Утром проснулись, вышли на балкон — небо ясное, голубое, солнце светит, тепло и никакой метели!

Конечно же, огромное впечатление на нас произвело снабжение города, ведь и Иркутск, и Караганда снабжались по остаточному принципу, то есть плохо. Когда что-то из приличных продуктов выбрасывали на прилавки магазинов, приходилось занимать очередь с утра. Моя мама брала с собой в магазин нашу маленькую дочку Наташу. Обычно мяса давали по два килограмма в руки. А на двоих они получали четыре килограмма. А здесь она пришла из магазина почти в шоке и говорит: «Куда мы попали? И мясо, и масло, и рыба! Без очереди!» Да и зарплата здесь была выше, у нас появились свободные деньги, мы смогли ездить в отпуск, не считая копейки, смогли посылать деньги сыну – он тогда учился в Свердловске.

— Помните ли Вы свою первую публикацию в газете «Огни Мангышлака?

Первая публикация, которую сразу же заметили читатели «Огней», была размещена на второй полосе, статья называлась «Береги честь смолоду». Это по письму об одном молодом человеке, работавшем на ТЭЦ-М. А вторая публикация, статья «Час «пик», говорила о том, что в городе вечерами, когда люди с промзоны возвращаются после работы домой, в магазинах образовывались огромные очереди, в которых народ терял время, отведенное на отдых. Я нашла магазины, где таких очередей почти не было, потому что персонал готовился к часу «пик», мобилизуя все свои трудовые и торговые возможности, и сравнила с магазинами, где очереди были хронической болезнью. На основании этой статьи в ОРСе ПГМК было даже разбирательство.

— Вы работали в областной газете, как бы она ни называлась, 37 лет. Кто из коллег оставил след в Вашей памяти? Кого Вы вспоминаете добрым словом?

С огромной благодарностью вспоминаю тот коллектив «Огней», когда редактором газеты являлся Геннадий Георгиевич Коваленко, его заместителем - Николай Забирко, а журналисты какие были — никому палец в рот не клади - Бриль, Кателкина, Сусликов, Коля Рубцов, муж и жена Шумские. С благодарностью вспоминаю Валерия Ивановича Вову, это был человек энциклопедических знаний в художественной литературе, поэзию знал превосходно, «Онегина» читал наизусть с любой строфы, стоило лишь начать. Это я к тому, что в газете работали действительно люди, любившие и знавшие русский язык. Люди, умевшие писать и организовывать творческий процесс в газете. К этой же когорте с полным правом надо причислить Петра Алексеевича Долматова. Потому-то газета и пользовалась таким немыслимым по теперешним временам спросом. Помню, как в доперестроечные времена редактор В. И. Вова ломал голову - как снизить тираж газеты. Максимально разрешённый тираж составлял 30 тысяч экземпляров, а люди и организации требовали больше, тираж иногда доходил до 40 тысяч, хотя это было невыгодно газете, на бумагу и типографскую краску были выделены соответствующие лимиты. Утром у киосков выстраивались очереди за свежим номером. Это не фигура речи, все так и было. И я пользовалась известностью, сама этому удивлялась.

Комментарии автора. Находясь в одном кабинете с Тамарой Константиновной, можно было наблюдать работу настоящего журналиста. Я слушала, как она беседует с людьми — задаёт вопросы и умеет из вороха, казалось бы, незначительных фактов выделить главное, и как потом это оживает под её пером. Любо-дорого было смотреть, как быстро она печатает – пишущая машинка под её пальцами трещала пулемётными очередями. И это вслепую, не глядя на клавиатуру — сразу, начисто, без черновиков! Казалось, заранее она материал не обдумывает, как будто статья предстаёт перед ней готовенькой, мгновенно — вся от начала до конца. Я же каждый раз мучительно искала слова, писала черновик ручкой на бумаге и только потом медленно «тюкала» двумя пальцами текст на машинке.

 Тамара Константиновна никогда не делала мне замечаний при других – щадила. Но наедине иногда «учила жить», за что опять же я ей благодарна. Прочитав одно из моих интервью, сказала: «Вы не умеете задавать вопросы». Я стала тщательнее готовиться к интервью, обдумывать все вопросы, заранее их формулировать. Я училась у неё на ходу, в процессе. Спасибо за науку. Своих коллег она хвалила чрезвычайно редко. Считала, что важно указать человеку на его ошибки. А когда всё нормально, так не о чем и говорить.

— Вы всю сознательную жизнь проработали журналистом. Что Вы считаете главным в этой профессии? Изменилась ли журналистика за эти годы с начала Вашей деятельности?

— Я всегда считала главной задачей журналиста - рассказывать людям о существующем положении вещей, о тех событиях, которые происходят, помогать разобраться в них и, конечно, восстанавливать справедливость. Сейчас журналистика изменилась. Она актуализирована, больше нацелена на информацию. Но требования к языку, к выразительности подачи материала никто не отменял. Мне кажется, молодое поколение журналистов это совершенно игнорирует. Потому-то и повышаются требования к руководству и печатных, и электронных изданий. Обязанность редактора – быть на высоте в профессиональном отношении и учить подчиненных мастерству. Этот вопрос сейчас стоит очень остро. Я нынче живу в Санкт-Петербурге. Здесь на журналистские темы проходит немало всяких форумов и районного, и городского масштабов, в том числе и посредством общения через компьютер. И всякий раз поднимается вопрос повышения грамотности (хотя бы грамотности!) молодых журналистов. О профессиональном багаже, в том числе и выпускников вузов, речь не идет, не до жиру, как говорится, хоть бы научить грамотно и понятно выражать мысли.

Комментарии автора. Вспоминаю, как редакция стала переходить на компьютерную вёрстку, и всем журналистам нужно было освоить работу на компьютере. Первой села за компьютер Тамара Константиновна, и я с удивлением и восхищением увидела, как быстро она его освоила. Стрекотание клавиатуры стало бесшумным, и новой техникой она очень восхищалась. Мне как редакционной «меньшой балде» компьютер установили позднее всех, и правильно – я ведь работала на полставки и не несла такой большой нагрузки, как другие журналисты. Я боялась к нему притронуться, мне казалось, что непременно что-нибудь испорчу, сломаю, не запомню - какой значок нужно нажимать. Компьютер стоял на столе, а я упорно клацала на машинке. Тогда Тамара Константиновна не выдержала, села рядом со мной и строго сказала: «А ну-ка, Тамара Михайловна, давайте начнём учиться!» И научила. Правда, ещё с неделю я мучала её вопросами, когда на экране вылезало что-то ненужное или, наоборот, не появлялось то, что нужно.

Помимо работы, с ней всегда было интересно общаться, обмениваться мнениями по любому поводу, она много читала, много знала, много путешествовала, её собственная жизнь — пример огромной самоотдачи работе и близким людям. Она могла не обращать внимания, когда тебе хорошо, но когда плохо, всегда помогала. И эта помощь была реальна и действенна. Однажды она заметила, что я, как говорится, «в миноре». Спросила о причине. Я рассказала о своих сомнениях в собственном здоровье по весьма серьёзному поводу. Она коротко спросила: «Была у врача?» — «Нет, никак не решусь, страшновато!» Она тут же начала звонить заведующему отделения, договорилась, что я приду на приём завтра и попаду к рекомендованному им врачу. На следующий день она буквально повела меня на приём. Сидела в коридоре, ждала результат обследования. И когда я вышла, бросилась ко мне «Что?!» — «Пока всё нормально; сказали, что надо следить за собой и раз в год проходить обследование». И мы, счастливые, обнялись. А потом пошли и всю дорогу болтали о какой-то женской чепухе, а солнце светило, и жизнь продолжалась!

Я уже упоминала, что Тамара Лесовая очень редко хвалила кого-нибудь, лишь иногда я слышала: «Ну, вот! Ведь можешь, когда захочешь!» И человек уходил от неё с душевным облегчением. Журналистская работа — весьма нелёгкое дело, не думайте, когда, читая газетную статью, придираетесь и критикуете, мол, вот я-то умнее, я лучше бы написал – вы ошибаетесь. Это не так просто! Меня она похвалила лишь однажды. Мне нравились её статьи, но я стеснялась петь ей дифирамбы. Но как-то не сдержалась, и у меня вырвалось: «Мне никогда так не написать!» На что она, улыбнувшись, сказала: «Но ведь и мне не написать «Поздние яблоки»! И с тех пор я ношу эту косвенную короткую похвалу, как орден. Кстати сказать, выдам один секрет. После моих настойчивых уговоров, она начала писать детективную повесть. Показывала мне начало, мне понравилось, и я советовала ей продолжать. Но через некоторое время она твёрдо сказала: «Нет! Как увижу, сколько лежит на прилавках макулатуры, и там же будет моя книжка – НЕТ!» Так я и не узнала, что там должно произойти после слов: «Дверь неожиданно распахнулась!» Но какие наши годы — может, ещё и узнаем, что произошло за распахнутой таинственной дверью!

Журналистике Тамара Лесовая посвятила 55 лет. Это огромная и наиважнейшая часть её жизни. Невозможно сосчитать, сколько написано ею газетных статей, сколько проведено телевизионных передач. Одних она поддержала, другим помогла, кого-то отхлестала, кому-то «досталось на орехи». Умный, талантливый журналист, человек с твёрдым, жёстким характером. Но каждый, кто так или иначе с ней сталкивался, общался, согласится с тем, что она человек незабываемый. Поздравим Тамару Константиновну с замечательным юбилеем! Пожелаем здоровья, душевной гармонии, благополучия ей и всем её близким!