Новый год на взлетной полосе

Сейчас девушки мечтают быть моделями и певицами. Проходят годы, и мода на профессии меняется. Но, как и много лет назад, популярна профессия стюардессы, так как овеяна неким романтичным флером. Девочки воображают себя в красивой форме с разносом напитков, вечно улыбающейся и ухоженной. Конечно, есть и другая сторона медали, о которой многие и не подозревают. Прежде всего, это нелегкая работа, а не простая прогулка по салону.

Наша героиня – Амалия Проскурина. Долгое время она была бортпроводницей, и мы решили узнать подробности ее трудовой деятельности, а самое главное, о том, как раньше встречали Новый год на борту самолета.

Итак, когда Амалии исполнилось 20, ее семья переехала из Шевченко в Баку. Девушка с раннего детства мечтала о небе, с тех самых пор, когда первый раз в самолете увидела красавицу-стюардессу. К двадцати годам Амалия уже успела получить педагогическое образование и почти смирилась с несбыточной мечтой. Но. Как-то раз она узнала, что проводится набор бортпроводниц, и конкурс довольно серьезный. Была – не была! Решила и рискнула.

- Я изначально не подходила по росту, немного выбивалась из стандарта. Девушки должны быть не выше 175, а мужчины не выше 178 сантиметров. Я соответствовала стандартам мужского роста. Когда я проходила конкурс, члены комиссии, скорей всего, думали, что меня все равно забракуют по росту, но им понравилось, как грамотно я разговаривала, что у меня хорошо поставленный голос. На этом конкурсе были старшие инструкторы по эскадрилье, мнение которых сыграло решающую роль. Медкомиссию я прошла успешно - говорит А. Проскурина.

Этим препятствия не ограничились, начались ограничения по типам самолетов. К примеру, в ЯК-40 девушке приходилось стоять в полусогнутом положении у входа.

 - Посмотрела инструктор на это и сказала: «В таких самолетах тебе не место». С тех пор я стала летать на больших самолетах, что было гораздо приятнее и удобнее. Тем более на маленьких судах не было даже микрофонов. Это было смешно, когда мы пытались перекричать рев двигателей, - рассказывает бывшая бортпроводница.

Первый свой полет Амалия помнит до сих пор. Это был рейс Баку – Москва на ТУ-154.

- Одновременно с радостью первого полета меня сковал страх. Я боялась, что не справлюсь. Я робела выйти к людям, зная, что меня будут разглядывать и оценивать сотни глаз. Но потом привыкла.

Страха летать никогда не было, даже несмотря на аварии, которые случались.

- Нам рассказывали о страшной аварии, когда ТУ-154 только начали эксплуатировать. Самолет из-за технических неполадок шасси сел в Ленинграде на картофельное поле брюхом. Но наш командир принял единственно верное решение, поэтому было всего двое погибших. Говорили, что приезжал даже сам Туполев и пожал командиру руку. Потом я летала с некоторыми членами того экипажа. И всегда удивлялась, как можно летать, пережив такое происшествие. Но вскоре поняла, что без неба нет жизни. Желания все бросить не было даже после того, как во время одного из полетов у нас сгорел двигатель или после того, как шасси долго не выходили, - признается Амалия Проскурина.

Стюардесса должна быть хорошим психологом. Это даже не обсуждается. «Небесный ангел» должен уметь успокоить, привести в чувство и даже поговорить по душам с пассажиром. Особенно если у последнего истерика. Такие случаи были и у Амалии.

- Однажды у нас задымился холодильник. Бытовой прибор вышел из строя, запах горелой проводки распространился по салону. Двум женщинам стало плохо – пришлось вызывать врача и давать успокоительные капли. К слову, на любом борту, если вдруг нужна была помощь врача, то мы всегда находили медика, будь то фельдшер, медсестра или настоящий врач, но в каждом полете были специалисты.

Бывали и экстраординарные случаи. После одного такого, признается Амалия, чуть не поседела. На московском рейсе в первом ряду второго салона сидела семейная пара с грудным ребенком. Малыш постоянно плакал, причем не так, как обычно плачут новорожденные.

- Было видно, что у ребенка что-то болит. Потом мы узнали, что родители везут его на операцию в Москву, у него порок сердца. Я, как обычно, проходила по рядам и, взглянув на этих пассажиров, вижу, что женщина хочет что-то сказать. Может это было предчувствие, но в тот момент мне показалось, что ребенок уже мертв. И тут она при мне приоткрывает одеяльце и начинает беззвучно плакать, а потом истерически кричать. Мы нашли на борту медсестру, и она констатировала смерть. Экипаж потом долго не мог в себя прийти, все близко к сердцу приняли трагедию.

Был период, когда Амалия снова вернулась в Шевченко, и уже здесь услышала, что в Ленинакане срочно требуются стюардессы. Город уже пережил одно из самых страшных землетрясений, условий не было никаких, но на свой страх и риск девушка решила ехать именно туда.

- Не было общежития, мне и еще нескольким девушкам-стюардессам выделили небольшую комнату в аэропорту. Она раньше предназначалась для технических целей. А до этого пришлось долгое время жить в металлическом вагончике, где зимой было очень холодно. Но мы были рады, что хоть такая есть крыша над головой.

Работа стюардессы – это крест на личной жизни и никакой возможности для планирования семьи.

- Я даже не представляю, как замужние женщины справлялись с профессиональными обязанностями, потому что о маршруте следующего рейса могли сообщить в последний момент. Было большим счастьем, если я узнавала в пятницу, куда я полечу на выходные.

Ошибаются те, кто думает, что жизнь стюардессы – это сплошной праздник, приключения и путешествия в разные города и страны. По большому счету, она толком и не видит этих городов – в лучшем случае из окон гостиниц.

 - Если были затяжные рейсы, и наша норма рабочего времени не позволяла нам дальше выполнять работу, то мы оставались в пункте прибытия с ночевкой, а нас замещал другой экипаж.

За почти 8 лет работы бортпроводником Амалия Проскурина отмечала Новый год дома всего пару раз. Все остальные годы она встречала в полете.

- Во время работы мы Новый год ни разу не отмечали. Все было очень буднично, как в обычный день. Иногда даже не поздравляли пассажиров - если в это время они спали, и будить никого не хотелось.

Хотя все новогодние рейсы проходили довольно спокойно, но один из них оказался неудачным. Амалия в тот день должна была встретить Новый год в Алматы. Один из стюардов (ему все-таки захотелось праздника) взял с собой фужеры, белую скатерть и бутылку шампанского в надежде отметить праздник после приземления. Самолет вылетел ночью 30-го декабря, а рано утром должен был сесть в Алматы.

 - Мы подумали, что до новогодней ночи у нас еще очень много времени и надеялись встретить его как положено. Но рейс оказался крайне неудачным. В Алматы мы летели через Нукус. По прибытии туда нам сообщили, что столичный аэропорт закрыт по погодным условиям.

Закрыт, так закрыт, решил экипаж, подождем немного. Всех пассажиров и летный состав отправили в третьесортную гостиницу, где все удобства во дворе, а еда несъедобна. Экипаж решил проблему с завтраком просто – из самолета взяли остатки печенья, сыра и соков.

- Послали кого-то в город за съестным, он принес только шоколадку «Аленка», и то не первой свежести. Мы смотрели на время и надеялись, что все-таки успеем Новый год встретить в Алматы. Отчаявшись, мы сели в комнате, положили на стол одну шоколадку, разлили сок и уже от нечего делать стали кричать: «Ура! С Новым Годом», потому что по местному времени он уже почти наступил. И тут вдруг, когда стрелки часов неумолимо приближались к 12, нам разрешили вылет. Мы быстренько всех грузим в самолет, потому что теплится надежда - вдруг успеем встретить праздник.

И снова неудача. Алматы начал принимать самолеты, но свободных полос из-за большого количества задержанных рейсов не оказалось, и самолет снова отправили на запасной аэродром, но уже в Бишкек. Новый год экипаж встретил на взлетной полосе - между диспетчерским пунктом и самолетом.

- Только мы дошли до диспетчерского пункта, как получили команду возвращаться, Алматы нас примет.

Когда измученный экипаж с не менее измученными пассажирами все-таки добрался до пункта назначения, никому уже не хотелось праздника – скатерть, фужеры и шампанское так и остались нетронутыми.

«Хорошо, Новый год на борту не справляли, салон не украшали, но хоть бортпитание было праздничным?», - с надеждой спрашиваю я.

Оказалось, что продуктовые наборы даже в эти дни не менялись: кусочек вареного мяса или курицы, соленый огурец, хлеб и сыр. Употреблять алкоголь на борту в те времена было категорически запрещено.

- С питанием были сложности. Сейчас все упаковано, приборы одноразовые. А тогда было все под расчет - за каждую утерянную вилочку-ложечку с нас высчитывали деньги из зарплаты. А люди с удовольствием разбирали на сувениры предметы с эмблемой Аэрофлота.

Сейчас раздача питания на борту самолета занимает довольно короткое время, так как все заранее упаковано и расфасовано, остается только раздать. Раньше же все лежало отдельно: в одном контейнере хлеб, в другом мясо, в третьем – сыр, в специальном боксе - приборы. Все это надо было собрать в кучу и разложить по тарелкам. На 164 пассажира – всего три бортпроводника, поэтому даже присесть времени не было. Тележки были неудобные, поэтому подносы с едой разносили на руках. По правилам - не больше двух подносов в руки, но стюардессы умудрялись раскладывать их веером и разносить сразу по 5-6 порций, иначе не успели бы всех накормить.

- В таких рейсах огромная нагрузка на ноги. Иногда собирали и раскладывали посуду уже при посадке, стоя. Держали все, чтобы от тряски посуда не рассыпалась. Хотя, по правилам, мы в это время должны были сидеть на своих местах.

Форма стюардесс - отдельная тема. Обязательны колготки даже в невыносимую жару, безупречный макияж, в том числе в жару, когда пот струится по лицу, или когда от холода и ветра невыносимо слезятся глаза.

- На борту каждая стюардесса отвечала за свой сектор. Первый бортпроводник отвечал за всю работу бригады бортпроводников, за порядок в салоне, рассадку пассажиров и доклады экипажу. Второй бортпроводник - за питание на борту, за прием и сдачу питания на борт под расчет. Третий - за багаж, четвертый - за груз. Тяжело когда стоишь возле самолета при 20 градусах мороза, считаешь багаж, ветер выдавливает слезы из глаз, а потом заходишь в самолет и помогаешь рассаживать пассажиров. А при этом тебе надо выглядеть сногсшибательно, и никого не волнует, что у тебя все тело свело от мороза.

Несмотря на то, что прошло много лет, как Амалия оставила работу стюардессы, она не перестает думать о небе. Иногда во сне она летает, а порой снится страшный сон – самолет взлетает, а она все еще считает пассажиров, и никак не может их усадить.

- Это действительно очень сложно – посчитать пассажиров, потому что они ходят, пересаживаются, а мне еще надо успеть доложить командиру судна, чтобы списки сошлись. Это было бы смешно, если бы не один реальный случай. Однажды мы летели в Минводы, было сразу несколько рейсов, и один товарищ, видимо, сел не в тот автобус, и, естественно, попал не на тот рейс – ему нужно было в Киев.

Стюардесса сделала объявление, что самолет готовится к взлету, все двери закрыты, и тут их вызывает один из пассажиров. Оказалось, что его сосед задал ему совсем неожиданный вопрос: «А мы что, разве не в Киев летим?» Конечно, пассажира пересадили, хотя попало потом всем.

Недавно Амалия летела пассажиркой. Боинг в последний момент поменяли на ТУ-154.

- Моя родная Тушка! Даже всплакнула немного. С этим самолетом связано очень многое. И забыть это невозможно, так же, как и перестать «болеть» небом, - признается стюардесса.